Про Ирину Алферову говорят, что человек она чрезвычайно закрытый, что разговаривает с репортерами редко, осторожно, сухо и высокомерно… Врут.

С первых же минут попадаешь под ее гипнотическое очарование — обаятельна, бесхитростна, проста, безо всякого намека на звездность. Она внимательно смотрит в глаза собеседнику, а ты ловишь себя на мысли, что это все та же хрупкая, нежная и безумно красивая Констанция Бонасье, просто она чуть-чуть повзрослела…

— Ирина, глядя на Вас, невольно вспоминаются слова из песни «Нельзя быть красивой такой»… К комплиментам, наверное, давно успели привыкнуть?

— (Смущенно улыбается.) Да нет, ну как, ну что вы… Знаете, жизнь такая тяжелая, столько проблем и в работе, и в быту, что не до этого… Кому-то, может быть, везет, но мне все дается достаточно большим трудом и поэтому не до внешности. Она помогает лишь отчасти. Я, например, не могу позволить себе купить очень дорогие вещи — они у меня дешевые, но никто об этом и не догадывается. (Смеется.) Видимо, умею выбирать.

— Да с такой внешностью любая вещь смотрится шикарно…

— Но для этого нужно много внутренних сил потратить, что тоже не очень хочется — зато спасает. Я, кстати, зашла сейчас в магазин и купила латвийский трикотаж — замечательный: черный классический, аккуратный, длинная юбка… Молодцы!

  Вы вообще  большое внимание уделяете одежде?

— Приходится. Это раньше были художники-профессионалы, которые отвечали за это и в кино, и в театре. А сейчас ни на кого нельзя положиться, это время ушло. Если ты соглашаешься на роль в кино, ты должен все делать сам — абсолютно все: сама гримируюсь, сама подыскиваю себе костюм. В последней картине я снималась во всем своем. С актерами репетируешь, текст продумываешь, выписываешь — такого никогда не было, ни-ко-гда. А вообще я одеваюсь очень демократично. Конечно, я неравнодушна к высокой моде, вижу, когда вещь по-настоящему красива, но… Мне, например, жалко потратить на сумку 3000 долларов… Мы все попали в такую катастрофическую ситуацию — я имею в виду перестройку. Очень многие люди не нашли себя, очень многие откинуты — не по заслугам, а потому что они не умеют притворяться, просто не могут перестроиться. Будь у меня лишние деньги, я бы им отдала. Я искренне и с гневом не понимаю, когда показывают, например, свадебное торжество Волочковой. Мне было бы стыдно — такие деньги на свадьбу! Ты хотя бы раздели наполовину, ну пусть вместо шести платьев у тебя будет два — иди детям отдай, пойди соседям раздай. Я, правда, не понимаю, как люди так бессовестно существуют и гордятся этим, радуются.

— А выставлять напоказ свою личную жизнь?

— Про это я вообще не говорю. Как можно пустить в свой дом посторонних — не понимаю этого.

— Насколько я успела познакомиться с Вами заочно, Вы не любите гостей?

— Не люблю. Когда кто-то заходит — все разрушается, все не моим становится. Мне даже кажется, что когда
соседи приходят — пусть хорошие — они оставляют какую-то свою ауру. Я должна как в берлогу закрыться, чтоб никого не было.

— Ирина, а почему актерские браки так часто распадаются?

— Да не часто — как и у всех. Очень много примеров, когда люди всю жизнь проживают вместе. Даже наоборот — это более крепкие браки. Дело в том, что ты все время играешь разные ситуации, бываешь с разными людьми — и в принципе этого достаточно, хочется надежного крепкого тыла. Я бы никогда в жизни ничего не меняла, если б понимала, что меня любят. Когда же я поняла, что любви нет… Вот этого мне уже не нужно.

— Вас могли не любить?

— Ну как бы Саша ушел…И я поняла, что еще хочу быть любимой, мне нравится, когда меня любят. Женщина должна чувствовать любовь мужчины, потому что это самое главное. Это такое сумасшедшее состояние, когда тебя любят! Поэтому, возвращаясь к этой теме, очень много крепких браков в актерской среде, но и соблазнов, правда, больше. Если обыкновенный человек встречает в своей жизни, дай Бог, три по-настоящему интересных человека, то актеры, в силу своей профессии, каждый день встречают гениев. И очень трудно…

— Противостоять?

— Конечно. Бывают интересные люди, безумно интересные. Ты с ними сталкиваешься, видишь их.

— И часто Вас искушали соблазны?

— Конечно. Но у меня есть цель. Я могу себя сдержать, я могу «включить» мозги и сказать: «Нет, твой муж достоин того, чтобы иметь самое лучшее и настоящее.» Однозначно. А так, пофлиртовать, порадоваться я могу. Я вообще люблю, когда флиртуют люди — это тоже нормальное состояние. Есть женщины, которые начинают ревновать, когда их муж говорит кому-то комплименты. Я этого не понимаю. Я обожаю, когда мой муж кокетничает (он очень красивый, интересный). Приходим, например, мы в магазин, и он абсолютно со всеми продавщицами начинает кокетничать, знает все их биографии… И мужчина должен так делать — это его обязанность. Всем хорошо — почему ж не сделать приятное? Словом, глазами, комплиментами… Это создает определенную атмосферу. Бывает, попадаешь в какую-нибудь компанию, где жены шага не дают ступить мужу, рта раскрыть — это ужасно! Такими методами ты не удержишь, не победишь — ничего не сделаешь. Только характер себе испортишь, но он тебя любить за это не будет. Это неправильное существование, неумное.

— А когда из Вас все-таки могут полететь искры?

— Когда сталкиваюсь с хамством, с каким-то панибратством определенным. Мои близкие, естественно, все про меня знают и в то же время ничего. Понимаете, я сама за собой замечаю — вот закрыла дверь, ушла и могу не вернуться. Я могу быть одна, я не растворяюсь в человеке… (Загадочно улыбается.) Хотя я тоже влюблялась безумно, все бросала, но счастье, что близкий человек меня не отдал — потом бы я локти кусала. У меня было очень много соблазнов, когда я снималась за границей, у меня были такие партнеры… Очень красивые, очень интересные, они не понимали, почему я возвращаюсь в Союз. У меня муж, говорила я, и они изумленно отвечали: «Но его же здесь нет!» Как будто это имело какое-то значение — это же твоя внутренняя чистота, все ценности внутри.

— И сколько лет длится Ваш второй брак?

— Уже пятнадцать.

— Ирина, актрисы, как спортсмены, зависят от возраста, и переход в другую возрастную категорию для многих весьма драматичен…

— Сейчас такое время и наступило. (Смеется.) Может быть, дети помогают осознать, что старость должна наступить. И это очень несправедливо, потому что ничего хорошего в старости нет. Прежде всего ты физически становишься не таким выносливым, и это неприятное состояние. Я всегда всем помогаю, привыкла, что все на моих плечах, все сама, сама, сама… Маме моей 86 лет, но она сумасшедше светлый человек. Я наняла женщину, которая помогает ей убираться, и вдруг та запила. Прихожу перед спектаклем, вижу, что грязно, беру тряпку и начинаю все вычищать. Мама сидит, смотрит, и вдруг начинает плакать: «Во мне столько силы было, с этим невозможно смириться…» Но, с другой стороны, не все ж только тебе, тебе, тебе в этой жизни — вот дети родились, внучка. Я с этим как-то смирилась — а что поделаешь?

— Что с собой делаете, чтоб так потрясающе выглядеть?

— Никаких хирургов не принимаю напрочь — это не мой путь. Да и, честно говоря, я знаю многих актрис, которые прошли через это, но не вижу хорошего результата. Исчезает обаяние — однозначно, его нет. Причем на экране это преображение не так бросается в глаза, а вот в жизни сразу — глаз какой-то не тот, скулы… Конечно, хочется от всего избавиться, но, к сожалению, так природа устроена.

— Ну что-то же делаете?

— То, что делают все женщины: какой-то крем покупаю — стараюсь подешевле выискать, высыпаюсь или быстро хожу. Все считают, что я по магазинам пошла, а мне надо каждый день пройти определенное расстояние. Со стороны, наверное, это очень смешно выглядит. (Хохочет). Делаю упражнения, приседания, руки-ноги вверх… Я не люблю все эти платные фитнесы и не верю в это, я не люблю замкнутое пространство. Есть улица — надо выходить и разгонять кровь быстрыми движениями. И, самое главное, надо сохранять человеческую радость от всего, а для этого надо жить по-божески. Надо делать добро и думать о других больше, чем о себе.

— Себя любить вообще не надо?

— Я не люблю себя. Я ничего себе не делаю. Если б не актерская профессия, которая подразумевает смену гардероба, сшила бы себе по лекалу черненькую маленькую юбку, купила черный свитер и недорогие черные туфли на классическом каблуке из хорошей кожи, пальто в обтяжечку — мне не нужен миллион модных вещей. Красота ведь идет изнутри — других рецептов не существует. Плюс, конечно, божеские заповеди, которые нужно соблюдать. По мере сил. Иногда нарушать, но каяться. (Улыбается.)

- Интересно, с каким чувством вы встречаете новый день?
- По-разному бывает. Я живой человек, я актриса, я женщина… У меня тоже есть нервы, но, обычно, мне хватает мужества владеть ситуацией и принимать этот мир таким, каков он есть - несовершенным. У меня уже выработались какие-то свои способы переломить ситуацию, когда что-то не ладится.

- Поделитесь с нашими читателями своими секретами хорошего самочувствия?

- Секреты эти очень простые. Просто надо жить на всю катушку. Погружаться в события каждого дня, стремиться узнать как можно больше обо всем. В том числе и о себе, вообще надо строить себя. И принимать все, что тебе дает жизнь с благодарностью. Например, пошел дождь, ты видишь серое ночное небо и думаешь: Боже, какой ужас! Но через минуту берешь себя в руки и понимаешь, какое это прекрасное чувство - грусть, как это потрясающе - грустить под этим серым жемчужным небом.
Потому что в принципе, это все равно наша жизнь, единственная и неповторимая. И мы все время существуем в разных обстоятельствах. Если сейчас ты грустишь от дождя, то потом будешь сильнее радоваться солнцу. Поэтому я считаю, что любым настроением, любой ситуацией надо наслаждаться.

- Интересно, Ирина Алферова - сильная или слабая женщина?

- В принципе, конечно, хочется быть слабой - это естественное состояние женщины. И каждая настоящая женщина это чувствует и понимает. Если у женщины есть надежная защита, тогда и появляется слабость, мягкость, нежность - я уверена, что это самое потрясающее состояние для любой женщины. Но если тебя никто не прикрывает, если тебе никто не помогает, то приходится быть сильной. Ведь надо жить и кормить детей, надо делать дела.

- Иначе говоря, женщина может чувствовать себя слабой, только если рядом с ней сильный мужчина?

- Конечно, если у нее есть кто-то, к кому она может прислониться, за кем она чувствует себя, как за каменной стеной. Когда рядом есть сила, тогда и появляется слабость – и возникает гармония в отношениях двоих. Если такой силы нет, тогда женщине самой приходится быть сильной.

Ира, зрители привыкли видеть в вас идеал женской красоты, а самой вам хотелось бы что-нибудь изменить в своей внешности?

- Мне много чего не нравится в себе – это же так естественно. И какие-то черты, и то, и другое, и третье. И многое хотелось бы изменить в себе,  но как неглупая женщина я уже научилась свои недостатки обращать в достоинства и мириться с тем, что мне не нравится. Иногда я с собой борюсь. А иногда не борюсь, что тоже интересно.

- Вас не раздражает, когда вас узнают на улице, просят автограф, говорят: «Смотри, идет Ирина Алферова»?

- Мне это не мешает, потому что для нас, актеров, зрители – это единственная опора, это люди, для которых мы и работаем. Журналисты меня не очень жаловали. Во всяком случае, я не могу сказать, что они серьезно интересовались моими ролями. Это очень несправедливо, потому что, мне кажется, что я обладаю тем, чем не обладает никто. Не знаю, чем это объяснить? Я человек нормальный, добрый, независтливый и мне обидно, потому что в свое время мне это очень бы помогло. Но на каком-то этапе хочется уже не завоевывать позиции, а просто существовать.

- О каких содеянных и несодеянных поступках вы жалеете?

- Я жалею, что не родила еще много детей. И еще жалею, что когда-то пришла в Ленком. Потому что ничего хорошего от этого театра не видела. У меня только отняли лучшие годы, и все...

- Можете ли вы представить себе время, когда о вас все забудут?

- Я все время об этом думаю, когда вижу судьбы других актеров. Удачных практически нет. У нас очень трагическая профессия, поэтому многие и не хотят, чтобы их дети были актерами. Как только ты сходишь со сцены - становишься нищим, тебя просто выбрасывают на помойку. А для людей с такой тонкой психикой это особенно тяжело. Сколько сейчас бомжей с наградами и званиями!
Пока у меня все хорошо: много ролей, признание зрителей, влюбленные глаза мужчин... А будущее я стараюсь принять как неизбежную часть актерского быта. Ну не будет звонить телефон - займусь другими профессиями. Обращусь к знакомым - буду окна мыть... Меня не пугает тяжелый труд.

– Говоря возвышенно и искренне, хочется немного погрузиться в мир вашей души. Можно задать банальный вопрос: какую книгу вы сейчас читаете?

– Вот вы удивитесь, наверное... Я вообще много читаю. Тот же Владимир Набоков проходит через всю мою жизнь. Я его уже давно всего прочла, недавно перечитала его «Дар».

– Завидую! Я уже который год не могу осилить первые 50 страниц «Дара»...

А я с ума схожу от его «Дара» уже с самого начала! Вот для меня чем длинее фраза, тем лучше, представляете? И в этой «длиноте» мне ясно виден не только смысл, но и настроение, глубина, причем глубина чисто российская, русская. Вообще, читая Набокова, сразу ощущаешь то, что нами потеряно. Оно у нас было, но почему-то потеряно.

Об этом и «Другие берега», и рассказы. А уж «Машенька» – это для меня вообще святое, это должны в школах проходить. Читаешь каждую фразу, как поэзию и представляешь себе, какая Россия и вообще жизнь была. И какой она должна быть. Это вовсе не фантазии, это было, было, было. Но утеряно. Утеряна обыкновенная связь между людьми. А настоящий человек – это ведь действительно что-то благородное, достойное. А еще мне нравится читать великого русского философа Николая Бердяева. Мне близка его «Русская идея»... Русские могут понять всех, всех полюбить, а вот нас – нет. Мы воспитаны свободными и открытыми людьми, но иногда это некоторыми почему-то воспринимается как распущенность. А это ведь не так. И смотря сейчас на окружающий нас мир я понимаю, что тот же Бердяев, писавший обо всем это почти сто лет назад, прав.

– Какую музыку вы обычно любите слушать?

– Сейчас вообще не слушаю. Хорошая музыка – это ведь настолько глубокое впечатление, что, боюсь, оно потребует от меня больших душевных затрат. Вообще-то, конечно, хороша та музыка, которая дарит ощущение любви – тебе и окружающим. Вот мой муж все время слушает музыку, любую, наслаждается ею. Я так не могу. Но вот шансон мне все-таки нравится, настоящий. Сейчас само понятие «шансон» как-то принижено, но мне такая музыка иногда нравится. Мы же, как ни крути, все вышли из Советского Союза, все мы дворовые дети.

Вообще-то, несмотря на различные трудности, я же человек позитивный. Вижу много прекрасного в этой жизни, причем даже в самых обыкновенных мелочах. Мне для счастья ничего, в принципе, не нужно – только быть такой, какова я есть. Именно поэтому не собираюсь делать себе никаких пластических операций. Быть естественной, к сожалению, очень сложно. И в общем-то, возможно, пластика даже нужна – для женщины, а тем более для актрисы. Но мне кажется, что так как-то правильнее: вот ты девушка, женщина, мама, потом уже даже и бабушка. Нормально! Понимая и принимая это, чувствую себя хорошо.

– Скажите, а что помогает жить нормально, спокойно?

– Да просто надо верить. (Пауза). Верить надо, понимаете. И не очень многого требовать от самой жизни. Я вообще не понимаю людей, которые говорят: ты известная актриса, поэтому тебе надо это, это, это. Не надо мне это. И так все есть. Дети есть – и счастье, мне ничего от них не надо. Кроме того, чтобы они жили в гармонии, нашли себя и были счастливы. Очень важно, когда ты принимаешь мир, стараешься его сделать лучше и не требуешь ничего взамен. Ну, не сыграла я то или это. Но зато играла только то, что хочу. И знаете, жизнь так поворачивается в результате: если живешь по таким своим законам, то все нормально получается. И ничего не надо бояться. У всех в жизни всякое бывает. Но это не значит, что надо воспринимать все это, как очередной конец света. Меня бросили, разлюбили, но это не конец света. Потому что все равно в мире есть добро и любовь – ну есть, понимаете?

Действительно не надо ничего требовать. Не понимаю желания кого-то или что-то покорить. Не понимаю, когда кто-то с кем-то соперничает. Соперничать – это уж точно не в моем характере. Я отдавала, например, свои роли. И совсем не жалела об этом. Потому чтоя потеряла роль, но не потеряла что-то в самой себе, в характере. Главное — в жизни не потеряла. В жизни ведь есть другое и самое важное. Например, важно найти своих людей. Это важнее остального. И тут я считаю, в моей жизни и так действительно очень многое было дадено. И что же после этого я буду еще больше требовать? Не надо большего, спасибо. Спасибо за все.

Я влюблялась. Делала, между прочим, безумства, о которых никогда никому не скажу. И в результате в моей жизни были и есть самые важные для меня люди. Александр Абдулов – замечательный, по-прежнему любимый. Кстати, Олег Даль, с которым я снималась в фильме «Незванный друг». Смотрели?

– К сожалению, нет.

– Посмотрите. Это последний фильм Даля, между прочим. Режиссер Марягин. И действительно замечательный Даль! Все считали, что у него сложный характер. А у него был замечательный характер. Да, он приходил на заявленную творческую встречу, а там вдруг в зале сидят какие-то, извините, дурацкие лица, изучают его, еще и вопросы при этом глупые задают. И он уходил. Потому что имел на это право.

А сейчас у меня замечательный муж – Сергей Мартынов. Господи, какой он красивый! Приезжаю с ним в Германию – его там все считают своим, немцем. В Великобритании считают ангичанином. Хотя он чисто русский. Но все хотят считать его своим, и это замечательно. Потому что он у меня действительно очень красивый человек! Вокруг меня мои люди, это действительно главное.